[Хогвартс]

Несколько свежих грампластинок; лента с фильмом Феллини; пара книг: Оскар Уайльд, Льюис Кэрролл, какой-то потрёпанный учебник физики; репродукция Ван Гога; небольшой портативный телевизор; стопка аккуратно исписанных узким почерком тетрадей с рисунками и схемами — Руди решил, что этого будет достаточно, и застегнул кожаную наплечную сумку с наложенным заклятьем расширения. По правде, вещей было слишком много и наличие их не имело смысла, обойтись можно было одними записями, но Руди волновался и едва удержал себя от того, чтобы запихнуть в сумку всю свою магловскую библиотеку.
Он посмотрел на себя в зеркало, поправил волосы. Чувство было странное. Хотелось обернуться, спросить: ну как? Спросить было некого. В квартире царила мёртвая тишина. Он, кажется, впервые за два месяца осознал, что находится дома один. К счастью, ему уже было пора. Накинув пиджак поверх рубашки без галстука, Руди перекинул сумку через плечо, ещё раз посмотрел на себя в зеркало, ещё раз поправил волосы и сразу трансгрессировал.
У ворот Хогвартса его обдало порывом ветра, и волосы растрепались. Руди поспешил к замку. По пути он поглядывал по сторонам, но ностальгически тёплых чувств почему-то не испытывал. Он не был здесь восемь лет, мог бы и испытывать. Вместо них всё ещё было странно и пусто. Не к кому было обернуться: а помнишь, как… и рассказать какую-нибудь давнюю историю. Впрочем, хорошей истории тоже на ум не приходило.
В замке было оживлённо. На Руди поглядывали, в этой обстановке он походил на магла. Невольно он стал идти медленнее, обращая внимания на портреты; казалось, можно было положить ладонь на перила лестницы и, не глядя, найти старую трещину — в Хогвартсе за восемь лет ничего не изменилось. На секунду Руди показалось, что он не выдержит здесь и дня. Какая глупость.
На втором этаже его окликнула высокая стройная женщина в профессорской мантии. Люди — вот что менялось в Хогвартсе.
— Прощу прощения, — сказала она таким тоном, будто собиралась спросить, как он сюда попал. — Я могу вам помочь?
— У меня назначена встреча с директором, — ответил Руди. — Здравствуйте.
Её тон тут же смягчился.
— О, вы, должно быть, будете преподавать у нас магловедение!
Этого Руди пока не знал. Он протянул руку и представился.
— Рудольф Липман.
— Минерва Макгонагалл, — ответила она. — Трансфигурация. Нужно вас проводить, или вы помните дорогу?
Он помнил дорогу.
— Буду рад, если вы меня проводите.
По пути он узнал, что Минерва устроилась преподавать в следующем году после его выпуска; порасспрашивал о других новых профессорах; о новых порядках. Говорить о себе не хотелось. Никогда. Он улыбнулся на прощание, кабинет принял его без пароля, грифон смотрел несколько осуждающе. Руди проверил часы, он не опаздывал.
Собеседование прошло спокойно, но не вдохновляюще. На чай и объятия Руди, конечно, не рассчитывал, но и на то, что в планах школы было изучать маглов, словно обезьян, — тоже. Программу свою он считал хорошей. Она без сомнения требовала большой доработки, поскольку Руди и самому нужно было разобраться в истории и других науках, чтобы составить полную картину. Но директора смутило, что он — к величайшему ужасу чистокровных родителей — кажется, собирался влюблять учеников в магловскую культуру. (Не кажется.) Очевидно, от него ожидали программы попроще и, что называется, без фанатизма.
Руди так растерялся, что даже, выходя из кабинета, не собрал все вещи в сумку и потащил в руках книги, пластинки, хотя их можно было и не доставать. Он был расстроен и обратно шёл автоматически, ни на что не глядя. И надо же было лестнице поехать в новом направлении, как раз когда он собирался с неё сойти. Руди не успел сфокусироваться и, пустив фонтан из Оскара Уайльда, Майлза Дэвиса и законов Ньютона, свалился. Однако, не на пол, а на кого-то живого.
Кто-то живой вскрикнул. В сумке у Руди что-то грохнуло.
— Проклятье, — пробормотал он.

Боб Дилан был изрядно втоптан в грязь и унижен, но, к счастью, хватило одного взмаха палочкой, чтобы привести его в порядок, чего нельзя было сделать с унылым настроением Руди, который совсем не так рассчитывал провести сегодняшний день. Оставалось только достать проигрыватель, поставить на него пластинку и вдоволь предаться декадансу, но проигрывателя с собой не было. Кажется, один имелся в Хогвартсе, но Руди не знал где.
Замечание о количестве своих вещей он прокомментировал только взглядом. Вещей было всего ничего и всё прекрасно помещалось в сумку. Он мог бы привезти сюда заполненный доверху Хогвартс-экспресс.
Девушка как раз протягивала Руди последние книги, когда все они посыпались на него вместе с девушкой, будто она таким образом решила ему отомстить, но тут же стало очевидно, что всё обстоит куда хуже. Девушка приклеилась к нему мёртвой хваткой, потому что какой-то старик с портрета посчитал это смешным. Замечательно.
— Кто вообще разрешил портретам колдовать? Это законно? — вспылил Руди.
Резким росчерком палочки он направил остатки книг в сумку, и те влетели в неё с реактивной скоростью, сложившись в идеальном порядке. После Руди опробовал несколько контрзаклятий в попытке отделить девушку от себя, но ни одно из них не было рассчитано на подобную глупость и, конечно, не сработало.
— Проклятье, — повторил он. — Видимо, придётся вам поселиться со мной в Лондоне, у меня как раз недавно…
Руди запнулся, в голову ему ударила слепая вспышка. Он чуть не сказала это. В самом деле, чуть было не сказал вслух, что у недавно умерла девушка. Слова едва не вырвались у него сами собой, против всякой воли, будто мысль эта рвалась из недр его мозга, чтобы напомнить о себе. Он отвернулся, чтобы скрыть свою эмоциональную вспышку и провёл запястьем свободной руки, в которой сжимал палочку, по глазам.
— Ну ладно, — сказал Руди спокойнее, сглотнул предательски неуместный комок в горле. — Извините, что я на вас упал. Я действительно не смотрел куда иду, потому что был расстроен. Я могу быть расстроен?
Он посмотрел на портрет, но старик только пожал плечами, продолжая противно улыбаться. Судя по всему, снимать заклятие не собирался или же и сам не мог этого сделать. Конечно, нельзя было повесить его где-нибудь в подземелье. Почему бы не разместить школу в замке с летающими лестницами и портретами полоумных волшебников? Вот веселье.
Руди закинул сумку через плечо.
— Идёмте в больничное крыло, — сказал он. — Разберёмся с вашим ушибом хотя бы. Там сейчас кто-нибудь есть?
Руди пошёл вниз по лестнице, утягивая девушку за собой. Смотрелись они сейчас почти как влюблённая парочка. Вот бы сейчас ещё встретить кого-нибудь.
— Почему вам не сиделось на каникулах дома? Хотя если вы топчитесь по Бобу Дилану так, будто никогда о нём не слышали, то вы либо живёте в Хогвартсе, либо чистокровная волшебница.
О том, что на чистокровную она похожа не была, Руди тактично промолчал.
— Что-то преподаёте или…
Про завхоза тоже не стал спрашивать. Добавил только:
— Я Рудольф, кстати. Рудольф Липман.

[Квест какой-то]

Пальцы замерли, оставив последнюю пуговку рубашки незастёгнутой, и Руди прислушался. Сперва показалось, что звук идёт откуда-то извне, но он стал более отчётливым, набрал силу, и стало понятно, что в гостиной играл Вальс до-диез минор Фредерика Шопена.
Руди смахнул пиджак с вешалки и вышел в коридор. Он тут же окунулся в звуки музыки с головой. Пластинка приятно поскрипывала на проигрывателе. Руди заглянул в гостиную и, прислонившись к арочному проёму, стал смотреть, как Ирма и Фло кружатся по просторной комнате, явно не соблюдая все свойственные вальсу приличия. Широкая вишнёвая юбка Ирмы развевалась по воздуху, обнажая чулки, ноги без туфель то и дело норовили вытворить бесстыдное па в сторону, а на тощей фигуре Фло даже простой чёрный костюм с галстуком сидел как-то очень уж вольно. Шопен, наверное, покраснел бы, если бы узнал, что под его вальсы можно так танцевать.
— Что вы делаете? — через некоторое время спросил Руди.
— Ну это же благотворительный вечер, там будет невыносимо скучно… Мы решили потанцевать заранее, — ответила Ирма.
Руди улыбнулся.
— Вас никто не приглашал.
— Неправда, у нас есть пригласительный билет.
Они остановились. Фло достал из кармана чек с кругленькой суммой.
— Вы же понимаете, что нас троих выпрут в таком виде?
Руди накинул пиджак. Ирма подошла к нему с кошачьим спокойствием и застегнула последнюю пуговку на голубой рубашке, поправила немного волосы.
— Тогда мы пожертвуем деньги на строительство чего-нибудь ещё, — сказала она и взяла клатч на узком ремешке.
— В конце концов, что мы там не видели, — добавил Фло, подхватывая её под руку. — Маглороженного министра? Мы каждый день видим маглорожденного тебя.
— Какая фамильярность, — усмехнулся Руди, и они трансгрессировали, забыв выключить музыку. Ирма едва успела приманить палочкой пару чёрных туфель на невысоком каблуке.
Никто их, конечно, не выпер. Даже не смотря на то, что Ирма бесцеремонно обувала туфли прямо на входе, поднимая по одной красивые ноги в прозрачных чулках. Всё-таки это были рождественские каникулы (или же кстати пришёлся чек Фло).
На приёме собралось немало людей преимущественно традиционной наружности, и на время троица погрузилась во взгляды, приветствия, обмен незначительными фразами.
— Это моя подруга Ирма, мы учились вместе.
— Это Рудольф, мы снимаем с ним квартиру. Он работает в Министерстве.
Руди знал нескольких людей из госпиталя, нескольких — из Министерства, Ирма и Фло знали всех подряд без всякой связи, а кого не знали — с тем просто знакомились. Они бесконечно привлекали внимание, будто это был их вечер, а не Нобби Лича.
— Думаешь, будет только официальная часть или стоит всё же рассчитывать на музыку? — спросила Ирма, пригнувшись к Руди. — Декорации довольно милы.
— Понятия не имею. Это же вы двое обычно ходите по таким вечерам.
Ирма коснулась кончиком пальца его носа, а потом отвернулась, чтобы спросить у серьёзного мужчины в чёрно-белом наряде, рядом с которым стояла, но тут в зале появился Нобби Лич с супругой, и все трое стали смотреть на них, как, впрочем, и остальные гости.
— Он похож на кролика, — сказала Ирма.
— Все политики сперва похожи на кроликов, — ответил Фло. — А потом они перестают улыбаться.
Руди тактично промолчал, понадеявшись про себя, что они не вздумают знакомиться и с министром тоже.